На предложение записать интервью Константин Игошин приятно удивился – говорит, что не ожидал. При этом его карьера достойна не то что интервью, а целой книги: «Локомотив», Латвия, участие в отборе на чемпионат мира, первая российская лига...

Мы расположились на трибуне стадиона «Рассвет», где проходил детский футбольный турнир. Глядя на ребятишек, Константин Николаевич рассказал о своей работе с детьми, о карьере в Латвии, о поющих ирландцах, об ужасах первой лиги и о многом другом. Разговор, конечно, начался с обсуждения тренерской стези.

Без шуток никуда

– Вы шесть лет отработали тренером вратарей в «Енисее», а теперь работаете с детьми. Это вынужденный шаг назад или осознанный выбор?

– Осознанный. Мне нравится работать с маленькими ребятишками, воспитывать их, делать, скажем так, футбольный продукт. Надеюсь, что это взаимно.

– Сложно было перестроиться?

– Честно признаться, да. У детей абсолютно другая психика, и к каждому нужен свой подход. Иногда приходилось засовывать свою практику с профессионалами очень далеко. Она здесь совершенно не нужна. С детьми нужно работать с нуля. Интересно наблюдать, когда ребёнок, который ничего не умеет, через полгода-год начинает показывать что-то осмысленное. Со взрослыми не так – они уже всё умеют.

– По сути, им надо просто поддерживать форму.

– Конечно! С профессионалами проще. Единственный момент – всё на нервах. Турнирная ситуация, позиция команды в таблице, переживание на игре... Это выматывает.

– А с детьми разве нервы не тратятся?

– Тратятся, да ещё как! Первые годы я приходил домой как выжатый лимон. (Смеётся.). Потом все острые моменты стал переводить в шутку – так легче работать. Когда есть юмор, атмосфера разряжается.

– Вы сейчас работаете с девятилетними детьми. Это ваш первый набор?

– Если конкретно в «Рассвете», то уже второй. У меня скоро будет выпуск ребят 2005 года рождения. Но я ещё занимался вратарями в школе «Енисея» – из того набора вышли Руслан Юнусов, Аркадий Желнин, Леонид Патрин, Андрей Широков, Миша Гайдаш... (Юнусов защищает цвета «Чайки» из Ростовской области в ФНЛ, Гайдаш до недавнего времени занимался в академии «Локомотива», остальные играют и работают в структуре «Енисея». – Прим. авт.).

– Что можно дать футболистам, которым всего по девять лет?

– Надо понимать, что каждый абсолютно индивидуален. Вот есть у меня в группе мальчик, которого с моей подачи все зовут Шмейхелем. Просто какой-то вундеркинд, который всё схватывает на лету! А есть дети, которым нужно объяснять часами, днями, а иногда и месяцами. Понятно, что подобных Шмейхелей тренировать приятнее и проще, тем более в группе есть ещё пара-тройка таких же пареньков.

– Но работать приходится со всеми.

– Поэтому я всё перевожу в шутку. С мелкими, кстати, даже проще, чем с подростками. Парень в 16 лет уже всё умеет, и когда он ошибается, ты расстраиваешься. С девятилетками всё иначе.

– Какие-то взрослые упражнения возможно адаптировать под этот возраст?

– Да практически все. Любые упражнения для профессионалов через некоторое время делают дети – от и до. Причём иногда даже лучше.

– О как?

– У юниоров есть потенциал для роста. Вот даёшь профессионалу новое, а он к нему относится скептически, потому что не умеет это делать. Бывают капризы: «Мы это не можем, мы это не будем». А дети берут и делают. Это им потом помогает и на тренировках, и в игре.

Начинать с малого

– На ваш взгляд, что должно быть у современного вратаря высокого класса?

– Игровое мышление, когда голова хорошо работает на поле. И, пожалуй, вратарские рефлексы.

– Ну рефлексы можно натренировать. А как мышление?

– Здесь поможет только опыт. И беседы по тактике. Вратарю нужно объяснять, почему стоит действовать так, а не иначе. Я пытался беседовать с детьми – они ничего не поняли, но вопросами меня просто засыпали! (Смеётся.). Пришлось наизнанку выворачиваться, чтобы на всё ответить.

– Такие любопытные?

– Есть один мальчик, который постоянно спрашивает: «А зачем бить туда? А зачем бросать туда? А зачем бросать рукой, если проще ударить ногой? А зачем туда смотреть? Я понимаю, что там игрок, он же там должен быть, разве не так?». И куча других вопросов. Я ему отвечаю: «Если ты туда не посмотришь и бросишь, а игрока там нет, то потеряешь мяч на ровном месте». Он понимает и успокаивается. Всё происходит в формате таких весёлых бесед. Причём этот мальчик не только понимает, но и объясняет другим!

– Настоящий мини-тренер.

– Да-да, что-то в таком роде. Когда приходят новички, я прошу, чтобы «старички» их обучали. У ребят в девять лет уже есть дружба, преемственность, и это я всегда хотел видеть в своих группах. Пока, слава богу, получается.

– Есть профессиональная мечта?

– (Думает.). Я хочу вырастить вратаря, который будет играть в «Енисее», и лучше не одного, а нескольких. Когда один играет, второй навязывает конкуренцию, и при этом они оба красноярские – это круто. Тем более их отсюда могут забрать в любую команду уровнем повыше. Я даже своих ребятишек стараюсь отправлять на просмотры в другие клубы, чтобы у них был шанс себя проявить.

– А если более глобальные цели? Допустим, воспитать вратаря сборной России?

– Это было бы очень здорово! Но начинать в любом случае надо с малого.

Ошибки молодости

– Вы занимались в московской ФШМ, но в послужном списке значится школа в Горьком. Так откуда же ваши корни?

– Из Горького. Я там родился и начинал играть в футбол. Подростком переехал в Москву, тренировался в ФШМ, оттуда уже в «Локомотив» перешёл. Правда, играл только за дубль. В основе так и не вышел – травма помешала. Видимо, судьба такая.

– Были перспективы остаться в «Локомотиве»?

– (Думает.). Скорее всего, были – не зря же держали. Юрий Палыч Сёмин меня не хотел никуда отдавать. Но сначала травма была, потом «Локо» вылетел из высшей лиги, и третий вратарь оказался не нужен. Тогда Сёмин отправил меня в Латвию, в «Даугаву».

– Этот переход вы воспринимали как безысходность?

– Нет, только как возможность больше играть. Тем более была договорённость: я играю в «Даугаве», а затем «Локомотив» забирает меня обратно. Но по ряду причин всё сорвалось.

– Почему так?

– Молодость. (Улыбается.). Тут только я сам виноват. Решил остаться в Латвии и не возвращаться к Сёмину.

– Жалеете?

– В жизненном плане точно нет. У меня тогда бы не было сына и пятерых внуков. (Улыбается.). А вот в спортивном, наверное, всё-таки немного жалею. Мог бы вернуться, заиграть... Кто знает, как бы всё пошло.

– Что представлял из себя латвийский футбол начала девяностых?

– По уровню это примерно первая лига чемпионата СССР. «Даугава» всегда держалась в тройке, и уровень футболистов был весьма хорошим. Но качественных игроков на все команды не хватало, и многие матчи для нас были проходными. На весь чемпионат, может, набиралось два-три конкурентоспособных клуба.

Крещение в Ирландии

– Вы играли в сборной Латвии, при этом прибалтийских корней у вас нет. Как так получилось?

– Достаточно было того, что я там играл и имел прописку. Мне сделали паспорт «негражданина» – есть в Латвии такое понятие. После этого я получил право вызова в сборную. Слава богу, что удалось поиграть на таком уровне!

– И какие воспоминания остались?

– Играем в Ирландии. Выходим на сорокатысячный стадион – молодые, необстрелянные пацаны. У меня вообще первая игра за сборную. И тут болельщики начинают петь гимн Ирландии. Весь стадион в один голос – этого не передать словами! У нас коленки задрожали. Проиграли 0:4 тогда. По сути, нас болельщики обыграли ещё до матча.

– Больше таких игр не было?

– С Польшей по нулям играли, но пропустили в концовке. С Испанией я не играл – в запасе сидел. Матчи как матчи, отборочный турнир на чемпионат мира, ничего особенного. Коленки больше не тряслись – в Ирландии мы прошли настоящее боевое крещение.

– На чемпионат мира Латвия, понятное дело, не попала.

– Нет. Но обыграла Фарерские острова – тоже, между прочим, достижение! (Смеётся.). Правда, меня тогда уже не было в сборной – я занимался клубными делами.

Паспорт помешал

– В 1995 году вы вернулись в Россию и стали игроком «Шинника». Не было ощущения, что вся карьера летит под откос?

– На тот момент не было. «Шинник» ставил задачу вернуться в высшую лигу, и для этого создавались все условия. Тем более я мог уехать в Европу – были варианты в итальянской серии Б, в Израиле, но не срослось.

– Почему?

– Итальянскому клубу, куда меня хотел устроить агент, не требовались легионеры, и вариант сорвался. А до Израиля я не доехал – как оказалось, мой паспорт негражданина Латвии аннулировали, и на границе меня высадили из поезда. Ерунда какая-то получилась, если честно! (Смеётся.). Поэтому пришлось ехать в «Шинник».

– А потом ещё были «Иртыш», «Нефтехимик», красноярский «Металлург»... Прямо скажем, не самые крутые клубы.

– Возраст подходил. Нужно было кормить семью. Особо не выбирал – мне предлагали, и я ехал. Обычное зарабатывание денег. О высшем уровне надо было по молодости думать, когда в «Локомотиве» играл, в «Даугаве», в РАФе из Елгавы. А после них оставалось только ездить по первой лиге.

– Как появился вариант с Красноярском?

– Я поехал на просмотр в Тулу, но у меня тогда не было российского гражданства. Мне сказали, что подпишут контракт, если оформлю себе паспорт. А я отказался – надеялся, что ещё смогу поиграть за сборную Латвии. Тогда агент быстро нашёл место в «Металлурге», договорился, и я приехал – здесь вопрос с легионерами не стоял так остро.

– Вы трижды приходили в красноярский клуб: в 1999-м, 2003-м и 2009-м годах. Какая из тех команд запомнилась больше?

– Я бы не стал кого-то выделять. У Иштвана Секеча, царствие ему небесное, была отличная банда с костяком из местных ребят. Собралась своеобразная команда, которая могла обыграть лидера и при этом проиграть аутсайдеру. Александр Алфёров – очень приятный человек, с ним сложились прекрасные отношения. Я его ещё как футболиста застал, и нам всегда было комфортно играть и работать. А в 2009 году я больше работал тренером, чем играл сам.

Испытание перелётами

– За годы жизни в Латвии выучили язык?

– Не могу сказать, что я его знаю. В сборной общение шло на русском языке. Нас как-то заставляли учить латышский, но тренеры всё равно понимали, что большая часть будет говорить на русском. Не было такого, что за незнание языка выгоняли из команды.

– Ностальгируете по тому времени?

– Честно признаться, да. Там жизнь другая – более размеренная, спокойная. Культура мне нравится, архитектура. Когда я вернулся в Россию, то долго привыкал. Особенно к расстояниям.

– Они в российской первой лиге впечатляют.

– Вот в Латвии как? Сел в автобус, два часа проехал – ты на месте. Отыграл матч, уехал и через два часа уже дома сидишь, отдыхаешь. Когда я пришёл в «Шинник», мой первый выезд был в Иркутск – так я чуть с ума не сошёл! Лететь из Ярославля через Москву на другой конец страны, а потом ещё и играть – это огромное испытание на физику и психику.

– Сразу с самолёта на поле?

– Мы вечером прилетаем, а на следующий день игра. Одной ночи на восстановление не хватает. Нас будят в десять утра, всё в полуварёном состоянии, я вообще ничего не понимаю – спать надо, почему уже день? А в шесть вечера матч, и вот как хочешь, так и играй. Большое испытание на силу воли и характер. Кто этого не испытал, не поймёт.

– У нас в ФНЛ из Калининграда в Хабаровск летают.

– Я и через такое прошёл, когда год в Благовещенске играл. Прекрасно представляю, что это за мучения. Нечеловеческие условия, фактически игра на выживание. Причём у нас даже сложнее было – мы по два матча за неделю в таком режиме играли!

Финиш на востоке

– Кстати, вы же даже в любителях один год поиграли. Уссурийск, 2008-й.

– Да, мне тогда не хватило силы воли, чтобы сразу закончить и стать тренером. Решил ещё задержаться.

– А почему именно Уссурийск?

– Мы туда втроём из Красноярска поехали: я, Юра Новик и Рома Куга. Было предложение – мы согласились, тут всё просто. Конечно, это был совсем не тот уровень, к которому я привык.

– Что из себя представлял чемпионат Дальнего Востока?

– Примерно пять-шесть неплохих команд, где играли ребята из первой лиги. Такие же, как и я, которые всё закончить не могли. (Смеётся.). Ездили на автобусе – от Уссурийска до Владивостока или Хабаровска не так далеко. В целом получился интересный опыт.

– После одного сезона в любителях вы же решили уйти?

– Да, и окончательно вернулся в Красноярск. В «Металлурге» как раз Александр Ивченко работал, с которым я ещё в Омске пересекался. В итоге здесь обосновался и не стал никуда уезжать.

– И отработали шесть лет в «Енисее»?

– Да, сначала там, потом в «Рассвет» пришёл. Спасибо Александру Николаевичу Гуцику, который мне сильно помог, когда я ушёл из «Енисея». Благодаря этому у меня есть возможность заниматься любимым делом.

Константин Игошин

Дата рождения: 22 сентября 1971 года (Горький, ныне Нижний Новгород).
Деятельность: футболист, тренер.

Карьера: начинал играть в структуре московского «Локомотива», откуда в 1990 году уехал в латвийскую «Даугаву». С 1991 по 1994 годы защищал цвета клуба РАФ из Елгавы. В 1992-1993 годах сыграл три матча за национальную сборную Латвии.

В 1995 году вернулся в Россию, где играл за «Шинник» (Ярославль), «Иртыш» (Омск), «Металлург» (Красноярск), «Нефтехимик» (Нижнекамск), «Металлург» (Новокузнецк) и «Амур» (Благовещенск). Также защищал цвета тольяттинской «Лады», новосибирского «Чкаловца» и уссурийского «Мостовик-Локомотива». Футбольную карьеру закончил в 2009 году.

В 2010-2016 годах работал тренером вратарей в «Енисее». С 2016 года – тренер СШОР «Рассвет».Семейное положение: женат, имеет сына и пятерых внуков.

Константин Игошин: «Юрий Сёмин меня не хотел никуда отдавать»

Константин Игошин